Продолжение этого поста.
читать дальшеВо время следующего выхода я почему-то оказался далековато от комнаты, где заснул и вдобавок не в своём теле. Я твёрдо знал, как выгляжу, как будто прежде наблюдал себя со стороны. Возможно, так оно и было, но этот эпизод, как собственно и сцена с выходом совершенно истёрся из памяти. Без всяких предисловий я обнаружил себя направляющимся к площадке близ садика.
Когда-то здесь располагался котлован, но его мрачный зёв давно уже был скрыт под ровным слоем земли и битума.
Благодаря сновидению мне удалось заполучить довольно крепкое, хотя и не очень высокое тело. Внешностью я сильно походил на турка: миндалевидные зелёные глаза, крючковатый нос, мягко и в то же время выразительно очерченные губы. Подбородок венчала аккуратная круглая борода, иголки жёстких волос блестели на солнце. Я нравился себе, но не знал, насколько совершенно сложен, поэтому первым делом потянулся к ширинке. Расстегнуть её у меня не получилось, руки было очень тяжёлыми, как бывает при засыпании, и никак не могли ухватиться за тонкий язычок.
Одет я был не по погоде, в джинсы с подкладкой и чёрную демисезонную куртку. Солнце, совсем летнее, нещадно жгло плечи, только заняв позу для исполнения пассов, я уже взмок так, что меня можно было, смело выжимать, когда же я начал двигать руками, ощущение жара стало и вовсе невыносимым. По спине наперегонки мчались щекотные струйки пота, дышать становилось всё сложнее. Пасс на смещение точки сборки окутал меня привычным уже болотом.
И это был не самый сильный повод для беспокойства, со стороны дома приближалась толпа гопников, которые наверняка видели мою гимнастику. Я совсем позабыл, что с таким телом, пожалуй, смогу постоять за себя. Мне хотелось скорее сбросить удушливую куртку и найти уединённое место, место, где меня уже никто не потревожит. Но как только я раскрыл замок и принялся с остервенением вынимать руку из заглотившего её пищевода, именно так я воспринимал тугой рукав, меня вернуло в тело.
Сразу после этого случился ещё один выход. Теперь я был собой, но меня отнесло ещё дальше от дома, в центр города, на место бывшего колледжа. Вокруг разливался всё тот же летний полдень, горячий воздух гудел, подрагивал миражными струйками, но теперь я не чувствовал прежнего дискомфорта, на мне болтались футболка и свободные шорты – одежда, в которой я отходил ко сну.
На белостенном здании колледжа плясали зелёные блики. Кусты со стороны нового входа были вырублены, но деревья остались, малорослые, едва живые, что, впрочем, не мешало им давать дырявую сень. Я с облегчением покинул жаровню площади и направился к входу.
Слева от него прибили новую табличку.
«МОО» или как-то так, аббревиатура, навеявшая слабые ассоциации с чем-то учебным. Второе слово тоже начиналось на «м», «мир» что ли. Возможно, подумалось мне, теперь здесь воскресная школа. Стоящие на подоконнике вещи, однако, не подтверждали моих подозрений. Это были бумажные макеты.
Вдруг я увидел мелькнувшее в окне лицо. Не может быть! Блондин, с которым я учился в колледже.
Возможно, ли предположить, что он ещё здесь учится? Нет. Но этот мир, он так реален, так стабилен, как можно усомниться в нём? Я был совсем сбит с толку.
Мне захотелось вдруг ворваться в колледж, и вопросить «где я?» Но я вдруг осознал нелепость этого желания и остался стоять в стороне. Скоро подоспело пробуждение.
Очередное осознание, к этому времени я уже потерял им счёт, случилось после яркого, но не слишком осознанного сна. На сей раз дело происходило на квартире, где я спал. Я, кажется, снова принял облик турка и ко мне начала клеиться какая-то мадам. Увидев на полу книжку Пелевина, она похвалила мой литературный вкус и начала жарко целовать меня в щёку. Я поднял книжку, и прочёл её название, буквы не расползались. Из-за стены донеслись крики соседей, я принялся со смаком злословить в их адрес, как вдруг понял, что вижу сон. Сразу всё как-то закрутилось, потеряло чёткость, женщина кинулась ко мне, но я увернулся от неё и устремился к балкону. Не добежал. Проснулся.
При следующем выходе не было никакого провала во времени и пространстве. Я вскочил с дивана и поспешил к окну. Обычно я раздумываю, прежде чем прыгнуть с балкона, но на этот раз я действовал решительно. Приземление было мягким, я разогнул ноги и двинулся к перекрёстку. Но не дошёл, потому что меня на огромной скорости потянуло обратно в тело. Мне, конечно, не раз случалось возвращаться в него, но не со столь далёких расстояний. Это было просто незабываемо. Меня на резинке, спиной вперёд сначала тащило вверх, а потом по прямой, через комнату, к дивану.
Но если уж выходы начались, то их нельзя остановить. Через несколько мгновений я снова стал выбираться. На сей раз у меня всё получилось, я добежал до перекрёстка и видно так обрадовался, что начал петь. Голос был красивым, оперным, а ария проникновенной, у меня даже брызнули слёзы из глаз. Думаю, что моя чувствительность объяснялась не только прекрасной музыкой, что лилась из меня, но и активностью горлового центра. Пока я пел, я не думал, но как только ко мне вернулась эта способность, и я задумался над тем как такое вообще возможно – петь столь чистым, столь прекрасным голосом, как в глотке произошло резкое переключение. Ко мне вернулся мой обычный голос.
Слушать его было так противно, а попадать в ноты только что пропетой арии так тяжело, что я скоро замолчал. Концовка моего выхода была совсем уж неинтересной.
Я завернул от перекрёстка в сторону общежитий, но попал на следующую улицу, в частный сектор, вернее частный сектор начинается и на этой улице, но дальше общежитий, в моём же сне общежитий не было вовсе. Возможно, мне открылось видение той же местности два-три десятка лет тому назад, в любом случае местность несколько отличалась от знакомой и я это понимал.
Близость домов натолкнула меня на желание призвать видение. Точно так, как и в предыдущих эпизодах на улице разливалась жара. Солнце было таким ярким, что глинистая дорога казалась белой. Я ступил в открытую калитку чьего-то палисадника и начал сканировать сидящих под навесом людей. Это были армяне или азербайджанцы, не могу сказать точно. Пахло сырым бетоном, сверху доносились детские голоса. Дом был большой – двухэтажный.
Просканировав отдыхающих, я вышел в палисадник, сюда пару минут назад прошмыгнули дети.
Взрослые были сделаны прекрасно, а вот дети сильно походили на кукол. Я схватил одну девочку, перевернул кверху задом и шандарахнул её башкой об асфальт.
Вдруг ко мне привязалась какая-то женщина. Я устыдился своего поступка, вдруг это её мать. В конце концов, даже мой насильственный жест не дал мне с точностью понять дети передо мной или куклы.
-Что тебе от меня нужно? – накинулся я на предполагаемую мать.
-Я буду ходить за тобой! – отозвалась не светящаяся женщина.
-Вот ты мне нафиг сдалась!
Негодование моё было так сильно, что подействовало на персонажа, он отстал от меня, а я направился к площадке, расположенной у магазина. Здесь всё соответствовало нормальному, сегодняшнему виду.
Я зашёл за чахлый ясень и долго сканировал пешеходов. Моё раздражение достигло пика; жара, уставшие от бесконечного возведения руки, мысль, что я потратил так сложно достижимое осознание чёрт знает на что. «Иногда так бывает, что никто не светится» - помню, сказал я себе, - «надо успокоиться». А вот что случилось потом, сказать сложно.
Как будто, я был полон решимости возвратиться в квартиру, возвратиться ножками, а не на просыпании.
Но как я в таком случае попал на балкон? Пробуждения не помню, но и прыжка на балкон – тоже. Последний эпизод был самым длинным по времени, удивительно то, что я находился так близко к спящему телу, но оно не притягивало меня. Впрочем, я был слишком занят, чтобы думать об этом. Лепил половые органы из пустоты.
Интересно, что вместе с органами я случайно вылепил и ноги, а после того, как я поднялся вверх, до грудной клетки и вроде бы перестал заниматься лепкой, одно из моих творений вдруг заговорило.
Это, конечно же, не указывает на передачу осознания, но на возможность создавать полноценных персонажей – вполне. А как быть с уже готовыми персонажами? С теми, в которых доделывать ничего не нужно, почему они липнут ко мне? Может быть, потому что я - как существо наделённое осознанием, способен с ними им поделиться? В таком случае возникает вопрос – почему не всем это нужно.