Хватит жрать мою энергию!

[ecrivain]

Думаю, что утренний ОС от 9 октября прежде всего интересен моей борьбой с бабушкой. Однажды я уже с ней боролся, но тогдашняя борьба вызвала у меня чувство стыда, теперь же я будто попал в так называемое место без жалости.

Осознался я из сна, которого сейчас совершенно не помню, хотя на диктофоне он описывается в подробностях, а значит, в день сновидения я помнил его прекрасно.

Несмотря на холод, мои одногруппники смело ныряли в воду. Я же, скрывая трусливость за чаплинской пантомимой, не покидал волнолом. Сооружение состояло из двух стоящих против друга бетонных опор. Волна с яростью перекатывалась между ним, и я решительно не понимал, как можно прыгать в столь опасном месте, ведь вал с лёгкостью может подхватить тело и ударить его о стену.
Бетонная площадка была склизкой, и я боязливо жался к идущей по правому краю стенке. Она была совсем невысокой, и всё же за неё за неё можно было схватиться.

Не купался не я один, неподалёку от меня болтался страшненький мальчик в зелёном тюрбане. Его наряд показался мне экзотичным, и я решил поинтересоваться, откуда он. Мальчик сказал, что приехал всего на пару дней, и что он будет рад, если я расскажу ему что-нибудь о своей малой родине.
Пока я собирался с мыслями, к нам подошла хмурая девочка. Она стала напротив меня и с серьёзным видом спросила, не писал ли Кастанеда про Путина.
-Про Путина? – недоуменно переспросил я.
-Да, он любопытный и всё читает. Не более того.
Конечно же, я подумал, что за бред она несёт. И вдруг резко начал падать, но не вниз, а вверх, в пасмурное, давящее на зрение небо. Скоро полосы волнореза обратились воткнувшимися в бушующее море дощечками. В животе росло чувство оборванности, но, несмотря на неприятные ощущения, я просто захлёбывался от восторга.

Неожиданно бесконечная белёсость неба сменилась тёмным коридором хаты. Как только мои ступни коснулись пола, я сделался плотным. Теперь можно было осмотреться. Обстановка была небогатой, тем страннее было увидеть стоящий на столе бокал. Он оказался наполненным бардовой жидкостью, в которой несложно было опознать вино.
Мне вдруг подумалось, что я смогу заслужить уважение одногруппников, если донесу до них эту священную чашу.

Я и глазом моргнуть не успел, как снова оказался над волнорезом. Только вот моя находка ребятам уже была не нужна, всех отчаянных прыгунов скрутила милиция.
Мальчика в зелёном тюрбане они не тронули, так что, приземлившись, я сразу же направился к нему.
И тут вдруг какой-то толчок изнутри, иначе и не скажешь, побудил меня опустить взгляд на ладони.
Меня так заворожил вид собственных рук, что я никак не мог отвести от них глаз, а когда всё-таки сделал это, то обнаружил себя уже не на море, а дома.

Я стоял прямо перед дверью детской и ясное дело, сразу же её толкнул. В комнате спала бабушка, но скрип двери сейчас же разбудил её, и она уставилась на меня своим подслеповатым взором.
Перешагнув через порог, я спросил по обыкновению, как там.
-Где там? – удивилась бабушка.
-Ты же умерла! И не можешь бесконечно возвращаться в мой сон!
-Нельзя такое говорить, совсем меня не жалеешь, - пристыдила меня старушка.
Однако совесть моя была спокойна, ведь я просто огласил свершившийся факт. Но старушка не унималась, и теперь уже неприкрыто пыталась вызвать у меня жалость. Она знала, чем меня пронять, и я уже готов был разразиться слезами, как вдруг на меня нашла ярость.
-Убирайся отсюда! – закричал я. – Я не хочу тебя видеть! Ты не моя бабушка!
Я провёл по ней мизинцем и ничего не увидел, однако приблизившись, погрузился в что-то вязкое, мешающее дышать.
-Убирайся, - закричал я, отбежав в другой конец комнаты. – Хватит жрать мою энергию!

Я надеялся, что теперь существо проявит свой истинный облик, но оно так и осталось дряхлой старушкой. Снова приблизившись к нему, я попытался его схлопнуть, но у меня ничего не вышло, оно было слишком плотным, даже плотнее, чем я. Так что мне не оставалось ничего другого, кроме как попробовать выкинуть его из спальни. Я схватил старушку за плечи и начал подталкивать к выходу.
-Убирайся!

Наконец дело было сделано, я был несколько измучан борьбой, но доволен собой. Подумалось, что сейчас я должно быть похож на дьяволёнка.
«Это ты брось, понятия добра и зла относительны» - тут же прижучил я себя.

Покинув спальню, я направился к висящему в прихожей зеркалу. Запылённая поверхность прилежно отразила моё лицо, но оно было каким-то странным, желтоватым.
Немного поужасавшись собственному виду, я прыгнул в стеклянную гладь.
Так началось моё бесконечное падение. Я падал, кувыркаясь через себя, так что скоро потерял всякие ориентиры. Падение не прекращалось, и я был готов удариться в панику, но успокоился мыслью о точке сборки. «Просто она у тебя уехала в ебеня» - сказал я себе и тотчас овладел собой. Наконец я прибыл на место назначения, как оказалось расположенное совсем неподалёку от входа в зеркало. Конечно же, такой поворот немного меня расстроил, но с другой стороны теперь я мог переключиться с внешнего мира на себя - любимого.

Я решил заняться поиском точки сборки, но отчего-то, уже не в первый раз, вместо того чтобы просто завести руку за спину, начал вертеть круги над головой. Обычно эта часть пасса не вызывает у меня затруднений, однако в этот раз было иначе. Я начал вязнуть уже на втором круге, а о том, чтобы завести руку за спину – можно было сразу забыть. Только на уровне живота воздух был относительно разрежен, и я немного подвигал там руками, однако о точке расположения второго внимания так и не вспомнил.