Концерт БГ ч.2

[ecrivain]

Признаться, пока билет валялся дома, я не раз ловил себя на опасении, что со мной сядет кто-то знакомый, однако голос разума твердил, что такое вряд ли возможно. Уличные концерты, которые я посещал в мае, утвердили меня во мнении, что в родном городе я теперь вроде туриста.

Правда, однажды после концерта мне повстречалась бывшая одногруппница, что до самого концерта, то там я заметил товарища, которого помнил ещё по старой тусовке. Кажется, я не раз подходил к нему с просьбой поискать мелочь, другие мне отказывали, а этот как будто всегда давал. Не ахти какое знакомство, но всё же когда я его увидел, то сразу же узнал.
Удивительно, но за прошедшие с тех пор тринадцать лет в нём мало что изменилось, даже одежда была всё та же: оранжевая футболка и шорты из обрезанных джинсов. Постоянство, которому можно только позавидовать. Явился он и сюда, только в отличие от меня - в партер. Но к этому странному персонажу я ещё вернусь, сейчас же до меня донёсся знакомый, с интонацией проповедника, голос бывшего преподавателя. Недостатка в свободных местах не наблюдалось, но я отчего-то ни капли не сомневался в том, что он усядется рядом со мной.
-Так, а это наши места! – ткнул он пальцем в ряд, где я сидел.

Нужно заметить, что накануне, я зарылся в группу с работами местных художников, и обнаружил там папку с творениями этого товарища.
Однако когда я думал о людях из прошлого, то почти о нём не вспоминал. И неудивительно, ведь он совсем недолго ходил у меня в преподавателях – две недели на курсах перед поступлением и почти такую же малость во время обучения в институте.

В последний раз я встречался с ним в компании ещё живого директора. Он спросил меня, не желаю ли я устроить выставку, и я ответил, что считаю это для себя невозможным, так как боюсь людей. Мужчины тогда посмеялись надо мной. Я кажется не особенно обиделся, не болели бы у меня тогда зубы, сам бы погоготал. Собственная дурость – не священная корова, посмеяться над ней, пускай даже сквозь слёзы – я вполне способен.

От этого воспоминания меня прошибло липким потом. Прошло несколько лет, а моё сегодняшнее настроение, по сути, ничем не отличалось от настроения, что владело мной в тот памятный день. У меня даже зубы болели. Что до боязни людей, то некоторое время назад, тело моё в буквальном смысле шарахнулось от брякнувшегося в соседнее кресло мужчины. Этот зритель вскоре пересел, унеся с собой, явно замеченную им мою неадекватность. Полное отсутствие контроля над своей реакцией стало для меня неприятным сюрпризом.
Не хватало теперь привлечь внимание преподавателя! Я постарался принять более удобное положение, однако мне приходилось считаться со своей спиной, так что откинуться назад я не мог. Пришлось согнуться в болезненную туалетную позу. Двухметровый преподаватель, между прочим, сел точно так же, но ему эта поза больше шла.

Господи, ну что за соседство! А ведь он мог запросто оказаться моим соседом за время учёбы. Вдруг бы я поехал с ним на какой-нибудь пленэр. И как только это выдерживали другие ребята? Невыносимо же! Так, спокойно! Смотри вон лучше на плакат с индийским божеством, зря, что ль его здесь повесили?

Время тянулось резиной, «с начала концерта» минуло десять минут, а Германа всё не было. Из боязни встретиться взглядом с преподавателем я совсем перестал смотреть вправо, зато на левую сторону чуть шею себе не свернул.
Люди там, видимо из того же неумения себя занять, как и я, занимались гляделками. Ни одного знакомого лица я среди них не усмотрел, на правой стороне, как я выяснил раньше, также заседали одни незнакомцы. Вот уж свезло, так свезло! И ладно бы жену рядом со мной посадил, так нет же! Да, кажется эта тоненькая женщина – его жена. С кем ещё он мог прийти на концерт?
Индийский бог! Смотри на него!
-Уже пятнадцать минут прошло!- раздался недовольный голос сзади.

На сцену снова выбежал кругленький как колобок техник. Его появление встретили не первым уже громом аплодисментов, но он лишь что-то поправил, и снова скрылся в кулисе.
Только что ожидание казалось мне мучительным, а теперь как отрезало. Ситуация начинала меня забавлять. Томящаяся публика, забеги техника, издевательские американские песенки 50-хх, подсвеченные горшки и взирающий на весь этот цирк индийский бог.
В памяти всплыл отголосок некогда прочитанной притчи. Самого сюжета её я не помнил, но чувствовал, что она была связана с ожиданием мудреца.
-Может он вообще не собирается выходить?!
Да нет, он просто мудрец из той притчи. Вот так вместо того чтобы наслаждаться настоящим моментом – все изводятся в ожидании. Вся жизнь в ожидании, в ожидании чего? Может ничего и не будет, и чего тогда ждали?
А ты-то чего не медитируешь? По-моему самое время. Помедитируешь тут с преподом под боком! Ты сам себя накручиваешь, просто забудь о нём. Нет его! Ага, а от кого так приятно попахивает пивком? Может вовсе и не от него. Ну не от меня же, столько часов прошло! Может, хватит болтать с собой? Настроиться на тишину совсем несложно! Попробуй хоть!

В голове с самого обеда, когда я собственно проснулся, установилась чугунная тяжесть. Я попробовал вплыть в неё, и диалог тотчас примолк.
-Может он горло промывает? – предположил зритель сзади. – Старенький уже, голос не тот.
-Двадцать пять минут прошло! Безобразие! Неуважение к публике!
Наполняю опустевшее пространство головы смешком и не успеваю разослать его во все углы, как освещение меняется. Мудрец пришёл? Да не всё ли равно.

Нет, ни в каком океане Нирваны я не растворился, спина по-прежнему ныла, в руках грелась баночка газировки, но вместе с тем, мной завладело совсем иное ощущение времени. То, что для всех здесь сидящих можно было отмерить цифрами, для меня больше не существовало. Диалог поддерживал иллюзию времени, стоило его остановить, как время исчезло, или быть может, растянулось, как растягивались летние дни в далёком детстве.
О нет, что за?! Такая приятная мелодия, и вдруг это…Песня на злобу дня? Уж тогда надо было губернатора пригласить. Ты опять думаешь! Ну, песня такая! Преподу, наверное, должна понравиться. Настоящий рок, настоящий Шевчук. Нет, там БГ. Слушай, заткнись уже!
Как тебе кстати БГ? Как-то странно ходит. Надо будет записать в бложик: походка такая, будто яйца боится обронить. Джимми Мориссон, кстати, по сцене так же перемещался. Вот именно! Мистер Моджо райзинг. Змеюку ещё напоминает. Может, наконец, помолчишь?

Насмешливый голос затих, а во мне начало расти недовольство. «Губернатор» - это очевидно новый хит, а вот следующие песни, судя по реакции публики, БГ извлёк из пыльных альбомов восьмидесятых.

После похода на концерт местной психоделической группы я клятвенно пообещал себе перед покупкой билета, хотя бы по диагонали ознакомиться с типичным творчеством коллектива. Врубиться с первого раза в сколь-нибудь сложную музыку не так-то просто, а шанс, что она тебе понравится и вовсе равен нулю. Песни, что исполнял Гребенщиков, уху были приятны, но все они вскоре слились в одну бесконечную композицию под ярлычком «доселе неизвестное мне творчество».
«Аделаида» была первой песней, которую я узнал, но и её я слушал так давно, что попроси меня кто напеть мотивчик, в жизни бы не напел.
В начале концерта Гребенщиков упомянул выступление на одном нефтяном форуме.
- К середине концерта обычно половина зала моя, здесь же народ был сами понимаете какой, в общем, танцевала только одна женщина.
Он как-то смешнее рассказал, но думаю, что несильно ошибся с сутью. Конечно же, я попытался представить себе эту несчастную особу. Одинокая танцующая женщина, было в этом что-то бесконечно грустное. Но вскоре и в нашем зале возник подобный персонаж.

Кажется во время исполнения «Аделаиды» с левой стороны сцены нарисовалась кудрявая девчушка, на которую я теперь смотрел во все глаза. Она олицетворяла собой раскованность, которой у меня и близко не было.

А ей хочешь быть? Всё равно кем, только не собой. Ну нет, преподом ты б не хотел быть, да и Гребенщиковым тоже, всё молодых выбираешь.
Голос прав. Умей я себе врать, насколько было бы проще находиться в своей компании. Хорошо ещё, что приступы безжалостности вскоре сменяются состраданием.
Зато у тебя есть шанс научиться видеть! Смотри на её руки, внимательно смотри!

Гибкие, как ветви, руки девушки плели невидимую сеть.
Я возвратился во внутреннее молчание и вылупился на эти странные пассы.
Под влиянием освещения мне показалось, что я вижу остающиеся в воздухе ошмётки серой паутины.
Химера длилась не дольше мига, и сколько я не смотрел на руки дальше, никаких паутинок я больше не видел, зато поймал в до предела расширенный правый глаз луч света.
Это отрезвило меня, я вспомнил, где нахожусь, и кто сидит со мной рядом.
Должно быть он (т.е. препод) подумал, что я совсем ебанат.
Как будто не этого ты желал? Показать насколько одухотворённый! Одухотворённый ебанат, ха!

Гребенщиков приклеил ко лбу предплечье и оглядел зал.
- Те, кто сидят сверху или те, кто думают, что им плохо слышно, имейте в виду тут много пустых мест, и вы можете с полным правом их занимать! А те, кто хотят танцевать, могут с полным правом танцевать по всем этим замечательным местам справа и слева. Пока вы здесь, делайте то, что хотите.
-Кросавчик! – громко прокомментировал его слова кто-то сзади.

Концерт продолжился. Я же, подстёгиваемый воспоминаниями о снах, где левитация была для меня обычным делом, расставил руки в стороны, и слегка поджав ногу, спланировал в погружённый во тьму партер.
Борисыч и глазом не моргнул, а вот зритель, которому я приземлился точнёхонько на макушку, буквально прирос к креслу.
Возвращаться из этой сладостной фантазии не хотелось, но сразу за ней пришла другая, та, в которой я делаю то же самое, но ломаю себе при этом ноги. Опять, пожалуй, даже в большей мере, чем раньше, я ощутил ограничения своего тела.

Дров в костёр подбавили решившие подвигаться зрители. Я давно заприметил хиппушку в длинном белом платье и розовой головной повязке, самое воплощение фанатки «Аквариума». Теперь она встала совсем недалеко от меня, в промежутке между серединой, где я сидел и левым рядом.
Гребенщиков не так уж долго мучил зрителей заунывными песнями, скоро зазвучало нечто зажигательное, и промежуток обратился подобием танцплощадки. К хиппушке присоединилась ещё одна девушка, но танцевали они недолго. Подошли охранники, и не знаю насколько вежливо, попросили освободить проход. Подойди они ко мне, я бы помер со стыда, но девушки несильно расстроились. Через крайний ряд они пробрались к стене зала, и начали двигаться там. Как же я им завидовал! Завидовал не мысленно, а телом.

Банка сделалась совсем горячей, а я так ни разу из неё не отпил. Концерт грозил затянуться надолго, а мне совсем не хотелось тревожить заворожённых им зрителей. И зачем я только выбрал середину? Сел бы где-нибудь сбоку, никто бы и не заметил моих похождений. И…
Взгляд опять метнулся к украшенной двумя движущимися силуэтами стене. Я мог бы составить им компанию, почему нет?

Мне мешали руки, мешали ноги, мешала, наконец, голова, тем часом «Аквариум» запилил психоделику в стиле Дорс, и в правой части партера нарисовался знакомый мне персонаж – тот самый парень в оранжевой футболке и обрезанных джинсах. Он принялся выдавать коленца сразу же напомнившие мне собственные телодвижения. В середине девяностых я посмотрел обучающее видео от лидера ныне позабытой группы «Кар-мен».
Движения, что он продемонстрировал, показались мне весьма модными, и с тех пор я так и танцевал – перебирая ногами, точно стою на беговой дорожке и руками, будто плыву по-собачьи. По-видимому, мы с этим заводным товарищем смотрели один и тот же мастер-класс.

Какая убойная композиция, узнать бы её название...Я прикусил губу, сколько ещё сегодня прозвучит незнакомых песен, или концерт на этом закончится? Час точно прошёл, а то и все полтора часа.
-Вот такая психодрама, - улыбнулся БГ.
Зрители зааплодировали так, будто и в самом деле концерт близился к завершению. Мной овладели смешанные чувства, я был немного раздосадован и в то же время рад тому, что смогу, наконец, размяться. Гребенщиков тем временем присел и немного нараспев толкнул свою философию:
- Но просто всегда имеет смысл иметь в виду, что у любой психодрамы есть режиссёр, а мы зрители и участники, и вопрос только в том хотим ли мы в этом участвовать. Любой процесс жизни можно интерпретировать как трагедию или как комедию, что мы делаем со своей собственной жизнью.

Не нужно думать, что у меня настолько блестящая память, что я смог запомнить его слова, просто вчера я нашёл видео с этим проникновенным спичем.

После Гребенщиков вдруг упомянул об антракте, и на душе у меня потеплело так, будто я с мороза влил в себя горячего чая.
- Но прежде чем вы разойдётесь, я исполню такую песню, которая направит вас в нужном направлении, - хитро улыбнулся БГ.
В песне, разумеется, упоминалось бухло, и я решил, что это знак. Жаль, что денег было до обидного мало. Мать проспонсировала меня за два дня до концерта, и у меня, конечно же, не хватило воли сберечь заветные бумажки. Можно ли напиться на полтинник? Определённо – нет, но добавить в грудь немного тепла вполне возможно.

Я вылетел на лестницу раньше других, и ринулся к располагавшейся рядом кафэшке. Нет, с моими финансами здесь делать нечего. Надо сбегать в тот самый продуктовый, в котором я покупал газировку.
Изучив полки магазина и не найдя на них ничего градусного, я вынужден был обратиться к продавцу:
-У вас алкоголь есть?
-Нет, - ответили мне.
Я знал, что неподалёку есть ещё один магазин и собирался уже направиться туда, как вдруг увидел винную лавку. Вообще говоря, я не раз бросал на неё взгляд, но так как вино не относится к моим любимым алкогольным напиткам, на забегаловку эту я реагировал примерно так же, как на автосалон. Теперь же я вошёл внутрь и попал в не самое приятное общество дурно пахнущих мужчин и женщин. Они верно забегали сюда при каждом удобном случае.
-Не скажете, почём стакан? – спросил я у позвякивающей мелочью женщины.
-Двадцать четыре рубля, - любезно ответила она.
Подумалось, что пошарив по сусекам, я могу наскрести не на один, а на два, а то и три стакана, но я тотчас отбросил эту мысль. Вино могло оказаться настолько гадким, что я и полстакана не одолею.
Разливальщица не слишком-то поспешала, и я занервничал, а вдруг антракт продлится всего десять минут?
-Вы с этого…как его…с Гребенщикова? – обратился один из постоянных посетителей к вошедшей в забегаловку парочке.
-Нет, - усмехнулся мужчина. – Из дома.
Я пожалел, что они не с концерта, ведь по ним можно было рассчитать время, а теперь мне приходилось полагаться только на свой нюх.
Наконец стакан наполнился малиновой жидкостью. Я подошёл к высокому столу, но садиться за него не стал. Вино показалось мне мерзким, не без отвращения я втолкал в себя половинку стакана и вышел на улицу. Опять этот переход, и смотрящая с забора лысая женщина.
Концерт, по всей видимости, ещё не начался.

У туалета дымили две женщины, я стрельнул сигарету и уставился в ведущий в святая святых проём.
До концерта мальчики сворачивали налево, а девочки – направо, теперь же создавалось впечатление, что не я один навестил винный погребок.
-А где здесь указатель? – смеялись женщины, идущие налево, мужчинам, по-видимому, тоже понравилось сворачивать направо. По крайней мере, розово-голубой «Стас Намин» поворотил в женское отделение. Эта милейшая сцена рассмешила меня, докурив, я подошёл к одной симпатичной барышне и начал шутить на эту тему. Конечно перемену в моём настроении проще всего связать с вином, но никакого опьянения я и близко не чувствовал, зато чувствовал приятно пружинящие после забега ноги. Казалось бы, что в этом такого, но я как будто расправил крылья.
У меня даже возникла шальная мысль пробраться в партер, но я побоялся за сохранность своего счастья, а вдруг меня развернут? Тогда вечер, вне всякого сомнения, будет испорчен.
С чувством лёгкой обречённости я начал подниматься на балкон.