читать дальшеЗанятно, но жалоба на отсутствие осознанности во снах, снова возымела действие, не далее как вчера днём, я осознался. Впрочем, всё к тому и шло, весна пробудила сексуальную энергию, к тому же накануне я достиг успехов в остановке внутреннего диалога, не только во время прогулки, но и перед сном, когда занимался рисованием. Успех был таким полным, что попытки навязать себе думанье ни к чему ни привели, мысль рассеивалась не получая никакого продолжения. Нужно, пожалуй, пояснить, почему я предпринимал такие попытки. Дело в том, что отсутствие мыслей стирает личность, что, конечно же, не может не тревожить. Впрочем, только поначалу, вскоре тревожащаяся за исчезновение «я» часть тоже умолкает.
Это не транс, транс всё же ближе ко сну наяву, скорее - состояние чистого восприятия. Ты обращаешься в воспринимающее нечто, или скорее в воспринимающее ничто.
Но довольно косвенно относящейся к теме писанины, перейду непосредственно к сновидению.
Первую его часть трогать, во всяком случае, пока – я не буду, она была плохо осознанной и закончилась приступом усталости. Несколько дней я собирался записать сон, в котором справился с точно такой же усталостью, возможно если бы я не поленился этого сделать, то мне не пришлось бы прерваться на пробуждение. Но, я поленился, и так и не нашёл выхода из создавшегося положения, зато его нашло моё тело.
Так что вчерашнее сновидение можно разделить, по меньшей мере, на два эпизода. Во втором эпизоде, или лучше сказать – акте, я был озабочен сбросом сексуальной энергии. Казалось бы, что проще – хватай любого персонажа и делай это. Но осознанности как таковой я ещё не ведал, а потому был робок сверх меры. Сначала я вроде кого-то нашёл и даже потащил свою добычу в место далёкое от придирчивых глаз, а именно в камыши, но стоило мне разжать объятия, как человек исчез. Не знаю, что с ним случилось, унесла анаконда или зажевало камышами, однако я остался один, и теперь мне нужно было снова возвращаться в город. Хорошо ещё, что возвращение не заняло много времени, заросшая камышами речка располагалась не так далеко от вокзала.
В здании вокзала я заметил своих одногруппников, и так устыдился своего неприкрытого возбуждения, что спрятался от ребят за дверью. Гомонящая толпа давно влилась в залу, а я всё боялся высунуться из своего ненадёжного укрытия. Я перестал прятаться только тогда, когда знакомые голоса совсем утихли.
Терпеть к тому времени уже не было никаких сил, я хотел схватить первого попавшегося бомжа или бомжиху, как вдруг заметил курсирующих по вокзалу милиционеров. Снова прятаться за дверь, я не стал, но предложение пойти со мной сделал таким тихим шёпотом, будто предлагал не постель, а наркоту.
Наконец согласие было получено, выбранный мной человек был настоящей рванью, но я решил, что на безрыбье и такое убожество сгодится. Однако мытарства мои на этом не закончились, теперь я искал укромное местечко. Вокзал и лужайка перед ним были сходу мной забракованы.
Свербёж сделался окончательно непереносимым, а я всерьёз подумывал отвести мою счастливую находку на располагающуюся в десяти минутах хода отсюда квартиру. Ноги уже несли меня в этом направлении, как вдруг на глаза мне попался пустой сквер. Скамейки здесь были увешаны цветными лентами, те же ленты украшали железные подобия деревьев. Короче говоря - маскировка оставляла желать лучшего. Оставалось лишь смиренно уповать на то, что в сквер никто не сунется, и что издали, будет не понятно, чем таким мы здесь занимаемся.
Само совокупление в сравнении с подготовкой к нему заняло считанные мгновения, впрочем, чтобы обрести ясность мышления большего и не требовалось.
Можно сказать, что настоящее осознание пришло ко мне после соития, а до того я пребывал в бреду любовной горячки.
Не помню, привёл ли я в зал ожидания человека, с которым совокупился, наша связь вызвала у меня такое неудобство, что, скорее всего мы расстались ещё в сквере. Как бы то ни было, сейчас я сидел в небольшом залитом солнцем помещении. Планировка его была незатейливой, одну стену пробивала дверь, две других были глухими, а по правой от меня стороне тянулись окна.
Пол занимали три ряда спаренных кресел, расстояния между рядами и креслами были небольшими, как в автобусе.
Я с кем-то разговаривал, возможно, с человеком из сквера, как вдруг в голове моей что-то тренькнуло, и я закричал:
-Я хочу видеть энергию!
-Ты что? – обернулась ко мне, сидящая впереди девушка.
Вместо ответа я наставил на неё мизинец.
-Я хочу видеть энергию! Хоть что-нибудь! – добавил я, уже однажды использованную отчаянную просьбу. Теперь я не сидел, а ходил по рядам. В зале находилось меньше десяти человек, и просканировать их со всей дотошностью было несложно.
-Ты не объяснишь нам, чем занимаешься? – спросил парень, сидевший рядом с обратившейся ко мне девушкой. Я возвратился к первому ряду и сказал:
-Пытаюсь выяснить есть ли среди вас существа, обладающие отдельным сознанием. Похоже, что нет.
Голос был таким упавшим, что мне даже стало немного стыдно за свою эмоциональность.
-И кто же мы, по-твоему? – сдвинула брови девушка.
Я плюхнулся обратно на своё место, теперь нас разделяло не больше двух десятков сантиметров, и я, не таясь, уставился девушке в глаза.
Взгляд у неё, как впрочем, и у всех здесь собравшихся, отличался такой живостью, что поверить в то, что меня окружают одни иллюзии, было совсем непросто.
-У тебя такие глаза…, - озвучил я свою мысль.
Веки дрогнули и показавшиеся мне несколько расширенными, зрачки, послушно сузились. Красотой девушка не блистала, но взгляд её серых прозрачных глаз чем-то притягивал, теплотою, что ли. Я чувствовал на себе не только её внимание, но и внимание её парня. Я на мгновение перевёл на него взгляд, и встретился с яркой зеленью.
-Какие?
-Живые, - просто ответил я. - И у твоего парня тоже. Думаю, вы все здесь могли бы иметь отдельное сознание.
-Ха! – обиженно воскликнула девушка, - а сейчас значит, не имеем. Ну, спасибо.
-Можете заиметь, всё зависит от вас, - поспешил успокоить я её, и попутно добавил себе информации для размышлений.- Света от них не идёт...
В задумчивости я принялся мять нижнюю губу, может я чего-то не досмотрел? Нет, сидящих впереди я прощупал досконально, а вот на двоих парней в заднем ряду только издал прикрикнул.
Вспомнив об этом, я вскочил и направился прямо к третьему ряду, крича на ходу:
-Я хочу видеть энергию! Покажите мне энергию!
Вдруг над головой парня с заднего ряда поплыли синие разорванные линии. Солнце сюда не доставало, и линии в полусумраке комнаты просматривались чётко, что-то волнистое, напоминающее фракталы.
Сердце радостно зашлось в груди, я преодолел залу буквально в два шага и склонился над уставившимся на меня парнем. Даже сидя, он казался высоким. Лицо его отличалось миловидностью, а очки в роговой оправе напомнили мне студентов-шестидесятников.
Чтобы не действовать парню на нервы, я присел на кресло соседнего ряда. Парень тотчас повернул ко мне корпус. Это было хорошим знаком, значит, не я один был заинтересован в контакте.
-Вы человек? – спросил я.
-Ну не кошка же, - усмехнулся парень.
Я подумал, что он как раз смахивает на кошку, в его светло-коричневых, почти жёлтых глазах темнели той же формы зрачки, как у моей любимицы в облачный день. Не щель, но повёрнутая бочком чечевица.
- Может и кошка, - пробурчал я. – Откуда мне знать.
Молодой человек снова дружелюбно усмехнулся, и вдруг спросил:
-Кем был Жуковский для Пушкина?
У меня не было никакого желания отвечать на этот неуместный вопрос, но когда я попытался спросить своё, парень перебил меня, повысив голос.
-Так кем же был Жуковский для Пушкина?
Скрежеща зубами, я, наконец, ответил первое, что пришло в голову:
-Крёстным.
-Правильно! – вдруг громко воскликнул парень.
Что за комедию он здесь ломает? Если это способ сканирования, то какой-то странный. Ведь он тоже мог наставить на меня мизинец, причём тут Жуковский с Пушкиным? И чему он так радуется? Ведь мой ответ очевидно неверный, разве что в метафорическом смысле.
Так или иначе, этому молодцу удалось заговорить мне зубы. Пока суд да дело, меня отозвали обратно.
Не знаю даже почему у меня не возникло мысли схватиться за этого Синего, то ли потому, что я давно не встречал светящихся существ, то ли оттого, что я был поражён его окраской. Как никак мне уже приходилось встречаться с синими, и я всегда спрашивал у них разрешение на проезд.
У меня какое-то особое отношение к подобного окраса существам, я, похоже, совсем не способен им указывать.
дополнение: Кроме Фрая теперь слушаю Набокова, его лекции по русской литературе. Прямо как школе, где вместо прославленных классиков, я поглощал критику. Впрочем, скорее всего, в данном случае меня интересовала не столько критика, сколько возможность расслабиться перед засыпанием. Лекции для этого дела подходят как нельзя лучше.
Вчера переслушивал вступление, так как хотел понять, откуда в моём предпоследнем осознанном сновидении всплыл вопрос об отношениях Пушкина с Жуковским. Я был уверен, что обе фамилии фигурировали в лекции, однако просчитался. Нет, Пушкин там и в самом деле был, упомянут, как же без него, но не было никакого намёка на Жуковского.
Значит, вопрос вычисленного мной существа был не так-то прост, как мне это показалось сначала. Возможно, меня вовсе не хотели сбить с толку, а хотели дать мне намёк. Меня никак нельзя назвать пушкинистом, поэтому об отношениях двух этих личностей я знал крайне мало. Но гугль меня просветил, оказалось, что Жуковский был для Пушкина вроде учителя, или как я предположил во сне – крёстного.
Вероятно, в этом и кроется разгадка. Синие воспринимают меня как ученика, а я их как учителей. Отношение у меня к ним и в самом деле уважительное, не такое как между людьми разного возраста или статуса, скорее я уважаю их как друзей, знающих побольше моего.
Интересно, что я не чувствую чуждой мне энергетики, возможно эти существа, (коль скоро они конечно, не являются плодами моего воображения), близки к людям или же во мне тоже имеется синяя энергия.