Осознанию предшествовал сон, в котором я, в компании двух девушек уселся смотреть телевизор. читать дальшеЯщик был настроен на местный канал. Вот уже с десяток лет он прилежно копирует телевидение брежневской эпохи, но в середине девяностых на второй кнопке запросто можно было посмотреть фильмец о жизни юных художников.
По части интервью – довольно унылый. Ушибленная ещё кажется, при Хрущёве институтом культуры, дама рассуждает о высоком – морали, нравственности и воспитании, а потом спрашивает у художника, что он думает по этому поводу. И это полбеды, лицо её при виде ребёнка, даже если он давно перешагнул порог полового созревания, принимает умилительное выражение, а в голосе отчётливо проступает родительское сюсюканье. Глядя на всю эту порнографию я скрежетал зубами, пунцовел и бесконечно радовался тому, что интервью берут не у меня.
И всё же я почти всегда добирался до титров, ведь помимо интервью в фильме показывали рисунки и берлогу юного таланта. Можно было, не вставая с места, да ещё и под музыку, поразглядывать детальки незнакомых работ, заразиться чужой увлечённостью.
Что до быта, он вдохновлял меня ничуть не меньше, а иногда даже больше нередко по-детски неумелого творчества. Менялись интерьеры, но в каждом из них можно было найти милые глазу черты. Подставка на ковре из газет, цилиндры ватмана на шкафах, грязная палитра.
Дом уже показали, теперь действие переместилось в художку. Главная героиня сюжета усердно, но на редкость бестолково махала веником. Её прыжки между подставками прокомментировали в привычной для канала манере: «не думайте, что все таланты - белоручки!» Девочка с экрана явно была не в себе: рассредоточенный взгляд, мечтательная улыбка, бумажки в волосах. Портрет привычной пациентки дурдома дополняла старая школьная форма – мятое коричневое платье с траурно чёрной оборкой на рукавах.
Под складчатым подолом платья серели шерстяные колготы с дырьями на колене.
-Блин! – подскочил я.
-Что? – спросили меня девушки.
-Это же наш класс! Я и сам в детстве танцевал между этих подставок…только вот без веника!
Я был именно что талантом-белоручкой. Не помню, чтобы я хоть раз взял в руки веник.
Я обратил внимание на пол, он совсем не напоминал паркет, что запомнился мне по художке. Подставки стояли на красных и серых гранитных плитах. Я крепко задумался над тем, где мог видеть такой пол. Вдруг меня осенило. Общеобразовательная школа!
Что-то здесь явно было не так. Я решил сходить в художку, проверить, в чём дело. Пошёл я туда не один, на что никогда бы не отважился, а в компании своих приятельниц. Каково же было моё удивление, когда я наткнулся взглядом на художницу из фильма. Точнее на её двигающиеся подобно маятнику полушария. Она опять убиралась! Только на этот раз не в классе, а в атриуме. Намывала тряпкой пол.
Сейчас она пятилась неподалёку от входа в наш класс. Я решил обойти её с фланга, но не успел, девчонка сделала резкое движение назад и врезалась в меня попой. Я непроизвольно схватил её за бока, так что мы тотчас слились в одну из любовных поз камасутры. Мои приятельницы прыснули.
- Смотреть надо куда прёшь! - выругался я, опуская руки.
С горящим от смущения лицом я шагнул в наш маленький класс, прошёл через тёмную раздевалку и толкнул привычно тяжёлую дверь. Потолки показались мне ещё более низкими, чем в детстве, подавленный ими я сразу присел за стол. Девчонки расположились по бокам от меня, на жёлтых, аккуратных стульчиках.
- Кстати! - нарушил я установившуюся тишину, эхо моего голоса отскочило от толстых дореволюционных стен и выкатилось в атриум.- Вас, дурынд между прочим, тоже могут снять. Мало того, есть шанс, что видео с вашим участием станет исторической редкостью. Подумайте только! По ужасным видео с вами будут изучать атмосферу старого времени!
Девушки рассмеялись. Я же машинально поднял ладони к глазам, вот он момент осознания, вставай и действуй, но стоило мне приподняться, как что-то позвало меня в явь. Так настойчиво, что я не мог сопротивляться.
Оказалось, что я заснул под «Фокусы», в конце записи, как я уже не раз жаловался, есть композиция для возвращения в дневное сознание, я добрался до неё, и проснулся.
Выдернув наушники, я постарался расслабиться и снова вернуться в сон. Мне это удалось, только вот погружение по ту сторону было настолько неглубоким, что я каким-то чудом исхитрился захватить с собой импровизированную маску на глаза. Это была обычная накинутая на голову футболка. Я чувствовал, что если открою глаза, то отнюдь не в сон. Чтобы не забывать об этом, я решил не снимать тюрбан, а так и перемещаться в нём. здесь есть один интересный момент, работа с небом, в тот же день я, естественно, попробовал покрутить облака наяву, конечно, у меня ничего не получилось, тем не менее надежды я не теряю
Я снова посмотрел на руки, но увидел лишь мутный тёмный силуэт. Мысль о том, что видим мы не глазами, не слишком-то помогла. Я знал, что если кто-то засветится, я увижу его и через повязку, но пока этого не случилось, мне придётся двигаться наугад и очень быстро. Только движение может помочь удержаться в столь хрупком сновидении.
Мимоходом я нацелил палец на убирающуюся художницу. Она не засветилась.
Пока меня не было, класс опустел, но я знал, что мои приятельницы где-то рядом. Они стояли у лестницы, хотели мне что-то сказать, но я сразу же наставил на них пистолетик. Мой невинный жест отчего-то вызвал переполох. Девушки бросились врассыпную, но я догнал обеих. К сожалению, они не светились.
Потом, насколько я помню, я забежал в ярко освещённый класс, даже через повязку он казался жёлтым, вокруг как будто кто-то был, но стоило мне приблизиться, как я встречался с пустотой. Утомившись от этих бестолковых жмурок, я свернул к кабинету директора. В действительности он располагается прямо под моим классом, а не перпендикулярно ему, но меня это мало волновало, я осознался, к чему теперь выискивать абсурд? Толкнув дверь, я наставил палец на сидящего в кресле мужчину. Усталость от слепоты достигла апогея, я попытался откинуть голову и создать тем самым прореху, через которую можно будет хоть что-то рассмотреть. Рассмотрел я немного, что-то тёмное в кресле и кусочек красного ковра.
-Что вам надо?
Услышал я истеричный оклик. Неужели он надеется, что я ему отвечу? Директор не светился, и я сразу же потерял к нему интерес. Сон становился всё неустойчивей. В отчаянье я припомнил не раз описанную на дневниках сновидцев, технику растирания ладоней. Она как будто способствовала удержанию во сне. Я старательно потёр кисти, помассировал суставы и попытался отследить свои ощущения. Нестабильность вроде бы и впрямь пошла на спад. Впрочем, ещё не настолько чтобы распрощаться с повязкой.
Нужны были более решительные действия. Я знал, что мне поможет закрепиться наверняка, но медлил. Вначале нужно было сделать проверку. Я завернул влево от стола и попробовал пройти сквозь стену, это оказалось на удивление легко, мой корпус сразу же вышел на улицу. Повязка при этом даже не шелохнулась. Сомнений не было, я во сне. Нужно прыгать.
Я отступил назад, и уже хотел было сделать разбег, как вдруг в кабинет влетела одна из только что просканированных мной приятельниц. Её появление вызвало у меня прилив раздражения. Нельзя было задерживаться не на миг, а она явно добивалась моего внимания.
-Подожди, я просто хотела сказать, что закрытые глаза меняют восприятие! Если хочешь, чтобы было всё как обычно, сними свой колпак!
«Как будто я без тебя этого не знаю!»- проворчал я про себя. Анализировать странное для обычного персонажа высказывание было некогда.
Окончательному закреплению способствовал прыжок, по меньшей мере, с десятого этажа. Именно во время падения, с меня спала повязка.
Летел я долго, сначала медленно, будто у меня за плечами болтался парашют, а потом всё быстрее, до спёртости в дыхании и мерзкого ощущения оборванности в животе. На миг мне даже сделалось страшно, вдруг разобьюсь. Но в нескольких метрах от земли скорость резко упала. Меня бережно поставили на ноги.
Впереди лежал застеленный синим снегом пустырь. Я решил обратить свои стопы вправо. Сзади меня высился дом, из которого я только что выпрыгнул, слева – неприветливая круглая двенадцатиэтажка, прямо по курсу – обычные хрущёвки, но до них было далеко. Дом справа казался ближе всего, к тому же под ним тянулся длинный ряд моек и гаражей. На их подсвеченном фонарями серном фоне двигались тёмные фигурки. Именно то, что мне нужно.
Одет я был по-зимнему, будто знал куда попаду. Мороза не чувствовалось, но снег оставался рыхлым. Вслушиваясь в его свежий хруст, я добрался до гаражей.
Народу у гаражей и, особенно у мойки, было немеряно. Я начал направлять мизинец на каждого встречного. Отчего-то мне показалось, что закутанных в куртки мужчин простым движением пальца не проймёшь. Я делал выпад, и нередко предварял его очерчиванием кругов над головой. Вскоре у меня заныли сухожилия, да так что я даже не мог отставить мизинец. Нужно было или бросать это дело или менять тактику.
У мойки было устроено небольшое кафе. Я подошёл к окну раздачи. Двое парней заказали хотдоги.
Порции выглядели аппетитно.
-Можешь мне отдать свой хотдог? – пристал я к одному из парней.
-Чего? – округлил тот рот.
-Мне интересно, каков вкус пищи во сне. Я уже понял, что пахнет она так же, но хотелось бы попробовать её на зуб.
Незнакомец быстро сунул мне хотдог и подбежал к толпе бородачей. Я прокричал ему вслед формулу для призыва видения, но он не засветился. Заодно нужно было проверить бородачей, однако прежде я решил разделаться с хот-догом. Я осторожно откусил кусок сосиски. На вкус она была обычной, только малость пересоленной.
Пережёвывая кусок мяса, я спокойно наблюдал за сборами готовившегося против меня похода. Косые взгляды были переполнены злобой. «Ну вот, как бы всё не кончилось насилием» - уныло подумал я. «Может не ждать и самому проявить инициативу?» Неудачи с видением так сильно меня утомили, что эта мысль не казалась мне такой уж шальной, по крайней мере, развлекусь. И всё же я собрал остатки воли в кулак и удалился в пустошь. Может там меня осенит какой-нибудь идеей?
И действительно осенило! Я подумал, что может зря, я направляю мизинец исключительно на персонажей. Почему бы не попробовать сканировать всё, что попадёт в поле зрения?
Я зорко вгляделся в окружающий пейзаж. В поле моего зрения попал только жухлый, скрытый под спудом снега репей. Сначала я направил на него мизинец, потом закричал, но куст остался глух к моим мольбам.
В надежде отыскать что-нибудь ещё я поднял глаза к небу.
Стояли светлые лунные сумерки. Обломок спутника окружали ребристые гряды облаков. Я направил на них мизинец и сделал чуть заметное круговое движение. Серебряные перья шелохнулись и вдруг принялись закручиваться в спирали. Реакция была слегка запоздалой, и продолжалась по инерции. Когда я перешёл пустырь и снова глянул ввысь, на небе всё ещё можно было заметить следы моей магической деятельности.
Рядом со смотрящей на пустырь пятиэтажкой находилась довольно причудливая конструкция - несколько поднятых над землёй резервуаров в паучьем обрамлении вентилей и труб. Резервуары были весьма обширными, каждый не меньше шести метров в длину и около двух с половиной метров в высоту. Если прибавить к высоте резервуара расстояние, отделяющее его от земли, получается, примерно пять метров, вполне достаточно чтобы переломать себе шею. Однако ограждения вокруг конструкции не было, наоборот, её как будто приглашали посетить.
Вплотную к дому примыкал бетонный пандус, я ступил на него, и долго шёл мимо безликих подъездов, но поразмыслив немного, вернулся к конструкции. Что-то в ней меня заинтриговало. Пандус располагался на одной высоте с крышей резервуара. Я с лёгкостью перескочил на конструкцию. Крыша резервуара была очень скользкой, покрытая серой краской поверхность блестела от росы. Я принялся размышлять над тем, как обслуживают такую конструкцию, без страховочных тросов здесь никак не обойтись, но и с ними нужно быть предельно осторожным. Только сейчас я начал осознавать, как шатко моё положение. Каждый неловкий шаг грозит обернуться падением. Больно, наверное, будет, если я ударюсь о трубы. Впрочем, я тотчас отогнал эту мысль. Не так давно я сиганул с десятого этажа и приземлился в целости и сохранности, почему сейчас должно что-то измениться? Окрылённый вернувшимся ощущением безопасности я перемахнул на второй резервуар. Над ним возвышалась вертикальная надстройка с овальной дверцей. Я решил осмотреть её и вдруг потерял равновесие. Ботинок съехал со скользкого бока, и я начал падать. В животе ухнуло, но испугаться я не успел, один взмах руками-крылами и вот я парю в пространстве между двух резервуаров. Тёмно-сиреневые цилиндры таинственно поблёскивают в лунном свете, внизу видны опоры в макраме плюща и чёрная бесснежная почва.
Высота полёта зависит от моих усилий, стоит мне расслабиться, как я начинаю снижаться, но всего один вялый мах возвращает меня назад, в тёплое пространство между покатых боков резервуаров. Наконец мне надоедает парить, и я подлетаю к вертикальной надстройке.
Приземляюсь рядом с ней, и думаю, что в ней могло привлечь моё внимание.
До надстройки всего несколько шагов, я расслаблено направляюсь к ней, как вдруг мне навстречу, прямо из-за цилиндра надстройки, выпрыгивает мужчина! От неожиданности я снова сползаю вниз, но в два маха возвращаюсь на крышу. Сердце трепещет в горле.
-Я Виле Хаапсало! – представляется незнакомец. На нём отороченный мехом капюшон, как будто он и впрямь прибыл с Крайнего Севера.
«А я Бонд, Джеймс Бонд!» - хочется ответить мне, но я молчу, ведь неизвестно, как персонаж отреагирует на мою остроту.
Я внимательно вглядываюсь в лицо под капюшоном, на тёзку-актёра незнакомец несильно похож, но финский акцент копирует мастерски. Я раздумываю над тем наставлять ли на него мизинец, мне отчего-то и без всякого сканирования ясно, что передо мной фантом.
Теперь немного жалею, что не посмотрел его, вдруг я ошибся, вдруг он был моим последним шансом отправиться куда-нибудь ещё?
По части интервью – довольно унылый. Ушибленная ещё кажется, при Хрущёве институтом культуры, дама рассуждает о высоком – морали, нравственности и воспитании, а потом спрашивает у художника, что он думает по этому поводу. И это полбеды, лицо её при виде ребёнка, даже если он давно перешагнул порог полового созревания, принимает умилительное выражение, а в голосе отчётливо проступает родительское сюсюканье. Глядя на всю эту порнографию я скрежетал зубами, пунцовел и бесконечно радовался тому, что интервью берут не у меня.
И всё же я почти всегда добирался до титров, ведь помимо интервью в фильме показывали рисунки и берлогу юного таланта. Можно было, не вставая с места, да ещё и под музыку, поразглядывать детальки незнакомых работ, заразиться чужой увлечённостью.
Что до быта, он вдохновлял меня ничуть не меньше, а иногда даже больше нередко по-детски неумелого творчества. Менялись интерьеры, но в каждом из них можно было найти милые глазу черты. Подставка на ковре из газет, цилиндры ватмана на шкафах, грязная палитра.
Дом уже показали, теперь действие переместилось в художку. Главная героиня сюжета усердно, но на редкость бестолково махала веником. Её прыжки между подставками прокомментировали в привычной для канала манере: «не думайте, что все таланты - белоручки!» Девочка с экрана явно была не в себе: рассредоточенный взгляд, мечтательная улыбка, бумажки в волосах. Портрет привычной пациентки дурдома дополняла старая школьная форма – мятое коричневое платье с траурно чёрной оборкой на рукавах.
Под складчатым подолом платья серели шерстяные колготы с дырьями на колене.
-Блин! – подскочил я.
-Что? – спросили меня девушки.
-Это же наш класс! Я и сам в детстве танцевал между этих подставок…только вот без веника!
Я был именно что талантом-белоручкой. Не помню, чтобы я хоть раз взял в руки веник.
Я обратил внимание на пол, он совсем не напоминал паркет, что запомнился мне по художке. Подставки стояли на красных и серых гранитных плитах. Я крепко задумался над тем, где мог видеть такой пол. Вдруг меня осенило. Общеобразовательная школа!
Что-то здесь явно было не так. Я решил сходить в художку, проверить, в чём дело. Пошёл я туда не один, на что никогда бы не отважился, а в компании своих приятельниц. Каково же было моё удивление, когда я наткнулся взглядом на художницу из фильма. Точнее на её двигающиеся подобно маятнику полушария. Она опять убиралась! Только на этот раз не в классе, а в атриуме. Намывала тряпкой пол.
Сейчас она пятилась неподалёку от входа в наш класс. Я решил обойти её с фланга, но не успел, девчонка сделала резкое движение назад и врезалась в меня попой. Я непроизвольно схватил её за бока, так что мы тотчас слились в одну из любовных поз камасутры. Мои приятельницы прыснули.
- Смотреть надо куда прёшь! - выругался я, опуская руки.
С горящим от смущения лицом я шагнул в наш маленький класс, прошёл через тёмную раздевалку и толкнул привычно тяжёлую дверь. Потолки показались мне ещё более низкими, чем в детстве, подавленный ими я сразу присел за стол. Девчонки расположились по бокам от меня, на жёлтых, аккуратных стульчиках.
- Кстати! - нарушил я установившуюся тишину, эхо моего голоса отскочило от толстых дореволюционных стен и выкатилось в атриум.- Вас, дурынд между прочим, тоже могут снять. Мало того, есть шанс, что видео с вашим участием станет исторической редкостью. Подумайте только! По ужасным видео с вами будут изучать атмосферу старого времени!
Девушки рассмеялись. Я же машинально поднял ладони к глазам, вот он момент осознания, вставай и действуй, но стоило мне приподняться, как что-то позвало меня в явь. Так настойчиво, что я не мог сопротивляться.
Оказалось, что я заснул под «Фокусы», в конце записи, как я уже не раз жаловался, есть композиция для возвращения в дневное сознание, я добрался до неё, и проснулся.
Выдернув наушники, я постарался расслабиться и снова вернуться в сон. Мне это удалось, только вот погружение по ту сторону было настолько неглубоким, что я каким-то чудом исхитрился захватить с собой импровизированную маску на глаза. Это была обычная накинутая на голову футболка. Я чувствовал, что если открою глаза, то отнюдь не в сон. Чтобы не забывать об этом, я решил не снимать тюрбан, а так и перемещаться в нём. здесь есть один интересный момент, работа с небом, в тот же день я, естественно, попробовал покрутить облака наяву, конечно, у меня ничего не получилось, тем не менее надежды я не теряю
Я снова посмотрел на руки, но увидел лишь мутный тёмный силуэт. Мысль о том, что видим мы не глазами, не слишком-то помогла. Я знал, что если кто-то засветится, я увижу его и через повязку, но пока этого не случилось, мне придётся двигаться наугад и очень быстро. Только движение может помочь удержаться в столь хрупком сновидении.
Мимоходом я нацелил палец на убирающуюся художницу. Она не засветилась.
Пока меня не было, класс опустел, но я знал, что мои приятельницы где-то рядом. Они стояли у лестницы, хотели мне что-то сказать, но я сразу же наставил на них пистолетик. Мой невинный жест отчего-то вызвал переполох. Девушки бросились врассыпную, но я догнал обеих. К сожалению, они не светились.
Потом, насколько я помню, я забежал в ярко освещённый класс, даже через повязку он казался жёлтым, вокруг как будто кто-то был, но стоило мне приблизиться, как я встречался с пустотой. Утомившись от этих бестолковых жмурок, я свернул к кабинету директора. В действительности он располагается прямо под моим классом, а не перпендикулярно ему, но меня это мало волновало, я осознался, к чему теперь выискивать абсурд? Толкнув дверь, я наставил палец на сидящего в кресле мужчину. Усталость от слепоты достигла апогея, я попытался откинуть голову и создать тем самым прореху, через которую можно будет хоть что-то рассмотреть. Рассмотрел я немного, что-то тёмное в кресле и кусочек красного ковра.
-Что вам надо?
Услышал я истеричный оклик. Неужели он надеется, что я ему отвечу? Директор не светился, и я сразу же потерял к нему интерес. Сон становился всё неустойчивей. В отчаянье я припомнил не раз описанную на дневниках сновидцев, технику растирания ладоней. Она как будто способствовала удержанию во сне. Я старательно потёр кисти, помассировал суставы и попытался отследить свои ощущения. Нестабильность вроде бы и впрямь пошла на спад. Впрочем, ещё не настолько чтобы распрощаться с повязкой.
Нужны были более решительные действия. Я знал, что мне поможет закрепиться наверняка, но медлил. Вначале нужно было сделать проверку. Я завернул влево от стола и попробовал пройти сквозь стену, это оказалось на удивление легко, мой корпус сразу же вышел на улицу. Повязка при этом даже не шелохнулась. Сомнений не было, я во сне. Нужно прыгать.
Я отступил назад, и уже хотел было сделать разбег, как вдруг в кабинет влетела одна из только что просканированных мной приятельниц. Её появление вызвало у меня прилив раздражения. Нельзя было задерживаться не на миг, а она явно добивалась моего внимания.
-Подожди, я просто хотела сказать, что закрытые глаза меняют восприятие! Если хочешь, чтобы было всё как обычно, сними свой колпак!
«Как будто я без тебя этого не знаю!»- проворчал я про себя. Анализировать странное для обычного персонажа высказывание было некогда.
Окончательному закреплению способствовал прыжок, по меньшей мере, с десятого этажа. Именно во время падения, с меня спала повязка.
Летел я долго, сначала медленно, будто у меня за плечами болтался парашют, а потом всё быстрее, до спёртости в дыхании и мерзкого ощущения оборванности в животе. На миг мне даже сделалось страшно, вдруг разобьюсь. Но в нескольких метрах от земли скорость резко упала. Меня бережно поставили на ноги.
Впереди лежал застеленный синим снегом пустырь. Я решил обратить свои стопы вправо. Сзади меня высился дом, из которого я только что выпрыгнул, слева – неприветливая круглая двенадцатиэтажка, прямо по курсу – обычные хрущёвки, но до них было далеко. Дом справа казался ближе всего, к тому же под ним тянулся длинный ряд моек и гаражей. На их подсвеченном фонарями серном фоне двигались тёмные фигурки. Именно то, что мне нужно.
Одет я был по-зимнему, будто знал куда попаду. Мороза не чувствовалось, но снег оставался рыхлым. Вслушиваясь в его свежий хруст, я добрался до гаражей.
Народу у гаражей и, особенно у мойки, было немеряно. Я начал направлять мизинец на каждого встречного. Отчего-то мне показалось, что закутанных в куртки мужчин простым движением пальца не проймёшь. Я делал выпад, и нередко предварял его очерчиванием кругов над головой. Вскоре у меня заныли сухожилия, да так что я даже не мог отставить мизинец. Нужно было или бросать это дело или менять тактику.
У мойки было устроено небольшое кафе. Я подошёл к окну раздачи. Двое парней заказали хотдоги.
Порции выглядели аппетитно.
-Можешь мне отдать свой хотдог? – пристал я к одному из парней.
-Чего? – округлил тот рот.
-Мне интересно, каков вкус пищи во сне. Я уже понял, что пахнет она так же, но хотелось бы попробовать её на зуб.
Незнакомец быстро сунул мне хотдог и подбежал к толпе бородачей. Я прокричал ему вслед формулу для призыва видения, но он не засветился. Заодно нужно было проверить бородачей, однако прежде я решил разделаться с хот-догом. Я осторожно откусил кусок сосиски. На вкус она была обычной, только малость пересоленной.
Пережёвывая кусок мяса, я спокойно наблюдал за сборами готовившегося против меня похода. Косые взгляды были переполнены злобой. «Ну вот, как бы всё не кончилось насилием» - уныло подумал я. «Может не ждать и самому проявить инициативу?» Неудачи с видением так сильно меня утомили, что эта мысль не казалась мне такой уж шальной, по крайней мере, развлекусь. И всё же я собрал остатки воли в кулак и удалился в пустошь. Может там меня осенит какой-нибудь идеей?
И действительно осенило! Я подумал, что может зря, я направляю мизинец исключительно на персонажей. Почему бы не попробовать сканировать всё, что попадёт в поле зрения?
Я зорко вгляделся в окружающий пейзаж. В поле моего зрения попал только жухлый, скрытый под спудом снега репей. Сначала я направил на него мизинец, потом закричал, но куст остался глух к моим мольбам.
В надежде отыскать что-нибудь ещё я поднял глаза к небу.
Стояли светлые лунные сумерки. Обломок спутника окружали ребристые гряды облаков. Я направил на них мизинец и сделал чуть заметное круговое движение. Серебряные перья шелохнулись и вдруг принялись закручиваться в спирали. Реакция была слегка запоздалой, и продолжалась по инерции. Когда я перешёл пустырь и снова глянул ввысь, на небе всё ещё можно было заметить следы моей магической деятельности.
Рядом со смотрящей на пустырь пятиэтажкой находилась довольно причудливая конструкция - несколько поднятых над землёй резервуаров в паучьем обрамлении вентилей и труб. Резервуары были весьма обширными, каждый не меньше шести метров в длину и около двух с половиной метров в высоту. Если прибавить к высоте резервуара расстояние, отделяющее его от земли, получается, примерно пять метров, вполне достаточно чтобы переломать себе шею. Однако ограждения вокруг конструкции не было, наоборот, её как будто приглашали посетить.
Вплотную к дому примыкал бетонный пандус, я ступил на него, и долго шёл мимо безликих подъездов, но поразмыслив немного, вернулся к конструкции. Что-то в ней меня заинтриговало. Пандус располагался на одной высоте с крышей резервуара. Я с лёгкостью перескочил на конструкцию. Крыша резервуара была очень скользкой, покрытая серой краской поверхность блестела от росы. Я принялся размышлять над тем, как обслуживают такую конструкцию, без страховочных тросов здесь никак не обойтись, но и с ними нужно быть предельно осторожным. Только сейчас я начал осознавать, как шатко моё положение. Каждый неловкий шаг грозит обернуться падением. Больно, наверное, будет, если я ударюсь о трубы. Впрочем, я тотчас отогнал эту мысль. Не так давно я сиганул с десятого этажа и приземлился в целости и сохранности, почему сейчас должно что-то измениться? Окрылённый вернувшимся ощущением безопасности я перемахнул на второй резервуар. Над ним возвышалась вертикальная надстройка с овальной дверцей. Я решил осмотреть её и вдруг потерял равновесие. Ботинок съехал со скользкого бока, и я начал падать. В животе ухнуло, но испугаться я не успел, один взмах руками-крылами и вот я парю в пространстве между двух резервуаров. Тёмно-сиреневые цилиндры таинственно поблёскивают в лунном свете, внизу видны опоры в макраме плюща и чёрная бесснежная почва.
Высота полёта зависит от моих усилий, стоит мне расслабиться, как я начинаю снижаться, но всего один вялый мах возвращает меня назад, в тёплое пространство между покатых боков резервуаров. Наконец мне надоедает парить, и я подлетаю к вертикальной надстройке.
Приземляюсь рядом с ней, и думаю, что в ней могло привлечь моё внимание.
До надстройки всего несколько шагов, я расслаблено направляюсь к ней, как вдруг мне навстречу, прямо из-за цилиндра надстройки, выпрыгивает мужчина! От неожиданности я снова сползаю вниз, но в два маха возвращаюсь на крышу. Сердце трепещет в горле.
-Я Виле Хаапсало! – представляется незнакомец. На нём отороченный мехом капюшон, как будто он и впрямь прибыл с Крайнего Севера.
«А я Бонд, Джеймс Бонд!» - хочется ответить мне, но я молчу, ведь неизвестно, как персонаж отреагирует на мою остроту.
Я внимательно вглядываюсь в лицо под капюшоном, на тёзку-актёра незнакомец несильно похож, но финский акцент копирует мастерски. Я раздумываю над тем наставлять ли на него мизинец, мне отчего-то и без всякого сканирования ясно, что передо мной фантом.
Теперь немного жалею, что не посмотрел его, вдруг я ошибся, вдруг он был моим последним шансом отправиться куда-нибудь ещё?
@темы: осознанные сны