Как я не мучил свою память на предмет вчерашнего осознанного сновидения, ничего толком вспомнить не удалось. Жалкие обрывки, впрочем, наверное для меня чем-то важные. Помню, что после осознания я решил посетить свой колледж, не то здание в котором он располагается сейчас, а старое. Удивительно, но в здании я был не один, на окне меня ждали несколько бывших одногруппников. Я подошёл к ним не сразу, сначала нужно было осмотреться. Я заглянул в утопленные в солнцечном свете - аудитории, успокоил глаза в тёмных коридорах, и лишь после этого решил обозначить своё присутствие. Кажется после я вёл себя как обычно - ходил на голове и через стены, пел, но веселье длилось недолго.
Я приблизился к смеющимся одногруппникам и схватив одного из них с чувством выдохнул:
-Проснись!
Глаза одногруппника вдруг сделались совсем безжизненными, руки повисли плетьми. Я кинулся к Светке и повторил свой призыв, но с девушкой случилось ровно то же самое. Я понял, что продолжать не стоит и всё же не мог остановиться. Макс казался живее остальных, я обратился к нему шёпотом:
-Проснись.
И он не отключился! Лишь глянул на меня как-то глуповато, расфокусировано. Но стоило мне проговорить приказ громче, как парень тут же привалился к оконной раме. Я обхватил его запястье, рука была тёплой, но полностью парализованной. Я поднял её и резко опустил, и она безвольно упала вниз. Я смотрел на красноватые подушечки пальцев, они были такими реальными, такими совершенными, неужели это я их придумал? Я отошёл на шаг, глаза одногруппников были широко распахнуты, но в них не было жизни.
Я чувствовал себя виноватым. Призыв к пробуждению был сродни разламыванию любимых игрушек.
Я приблизился к смеющимся одногруппникам и схватив одного из них с чувством выдохнул:
-Проснись!
Глаза одногруппника вдруг сделались совсем безжизненными, руки повисли плетьми. Я кинулся к Светке и повторил свой призыв, но с девушкой случилось ровно то же самое. Я понял, что продолжать не стоит и всё же не мог остановиться. Макс казался живее остальных, я обратился к нему шёпотом:
-Проснись.
И он не отключился! Лишь глянул на меня как-то глуповато, расфокусировано. Но стоило мне проговорить приказ громче, как парень тут же привалился к оконной раме. Я обхватил его запястье, рука была тёплой, но полностью парализованной. Я поднял её и резко опустил, и она безвольно упала вниз. Я смотрел на красноватые подушечки пальцев, они были такими реальными, такими совершенными, неужели это я их придумал? Я отошёл на шаг, глаза одногруппников были широко распахнуты, но в них не было жизни.
Я чувствовал себя виноватым. Призыв к пробуждению был сродни разламыванию любимых игрушек.