На днях в моей унылой квартирке меняли трубы. Заснул я около шести, может в половине седьмого утра, а через полтора, два часа меня уже разбудили. Звонила мать, просила прийти домой. Не знаю, из какой стадии сна она меня достала, но пробуждение было не полным. Проснулось только тело, и то его наполняла столь чудовищная слабость, что я едва смог одеться.
Но самое интересное началось на лестничной площадке. Свет замигал, и опрокинулся на меня красным, гудящим полем, бетонный пол поехал, мне оставалось лишь судорожно вцепиться в ключи. На улице я долго смотрел на ладони. Напрасный жест. Окружающая меня серость не перестала быть картонной.
Придя домой, я долго пытался заснуть, но сон не шёл, пришлось грузиться в ноут. К обеду, когда сонливость сделалась совсем невыносимой, я наконец, заснул. Сон почти сразу же обрёл черты осознанности, но какой-то вялой, болезненной, такой, в какую не веришь.
Я опять пытался видеть, куда-то лез. Проснувшись, долго не мог понять, где нахожусь и потратил уйму времени на поиски мобильного. Разумеется, за время поисков, все тонкости сна успели уйти, в памяти осталось только два очень толстых момента.
читать дальше
Но самое интересное началось на лестничной площадке. Свет замигал, и опрокинулся на меня красным, гудящим полем, бетонный пол поехал, мне оставалось лишь судорожно вцепиться в ключи. На улице я долго смотрел на ладони. Напрасный жест. Окружающая меня серость не перестала быть картонной.
Придя домой, я долго пытался заснуть, но сон не шёл, пришлось грузиться в ноут. К обеду, когда сонливость сделалась совсем невыносимой, я наконец, заснул. Сон почти сразу же обрёл черты осознанности, но какой-то вялой, болезненной, такой, в какую не веришь.
Я опять пытался видеть, куда-то лез. Проснувшись, долго не мог понять, где нахожусь и потратил уйму времени на поиски мобильного. Разумеется, за время поисков, все тонкости сна успели уйти, в памяти осталось только два очень толстых момента.
читать дальше